2021. т. 16. №4

В течение первых пяти лет работы Азиатский банк инфраструктурных инвестиций (АБИИ) становился все более и более похожим на традиционные многосторонние банки развития (МБР) с точки зрения операционных целей, сферы деятельности, экологических и социальных стандартов. Почему АБИИ, представляющий самый новый тип МБР и созданный страной с формирующимся рынком, претерпел институциональный изоморфизм? Основываясь на теории социализации, авторы данной статьи утверждают, что институциональная среда, в которой функционирует АБИИ, оказывает сильное влияние на его институциональное строительство, в основном посредством принудительных, имитационных и нормативных институциональных изоморфических процессов. Что касается механизмов принуждения, к институциональному изоморфизму АБИИ привело давление со стороны европейских доноров, международных рейтинговых агентств и глобального гражданского общества. Социальная неопределенность взаимоотношений между АБИИ и инициативой «Один пояс, один путь» и техническая неопределенность инфраструктурных проектов вызвали институциональный изоморфизм АБИИ посредством имитационных процессов. В части нормативных процессов причиной институционального изоморфизма АБИИ стали схожее образование и опыт работы сотрудников АБИИ и других МБР, а также активное взаимодействие внутри «семьи» МБР. В статье делается вывод о том, что международная институциональная среда может ограничивать возможности институциональных инноваций со стороны стран с формирующейся рыночной экономикой.

В 2019 году новый состав Европейской комиссии представил свое видение климатической и экологической трансформации в Европе и мире – Сообщение о «Зеленой сделке». «Зеленая сделка» затрагивает все сектора экономики, предлагает концепцию экономического роста с климатическим целеполаганием в центре, предполагает изменение связанного с климатической политикой законодательства ЕС.Анализ инструментов и механизмов имплементации и интернационализации из основных документов пакета «Зеленой сделки», их классификация и систематизация позволяет получить наиболее комплексную картину, понять место и роль предлагаемых изменений и нововведений, грамотно оценить их значимость и потенциал влияния на глобальную повестку и отношения с Россией. Такой анализ также позволяет увидеть, какие издержки ложатся на всех акторов, соотнести их с доступными компенсациями. Целью данной работы является систематизация всех инструментов и механизмов имплементации «Сделки» и оценка баланса различных мер в «меню» политики ЕС.

Влияние ЕС на глобальные процессы и интересы других стран, в том числе России, не ограничивается введением механизма трансграничной углеродной корректировки, который получил наибольшее внимание как новый инструмент, напрямую влияющий на условия глобальной конкуренции. Гораздо сильнее влияние через установление других правил доступа на рынок, прежде всего, стандартов устойчивости. Это влияние будет усиливаться также за счет формирования нормативной базы и правил формирующихся рынков, например, климатически нейтральных технологий и источников энергии. Анализ уже представленных инициатив позволяет сделать предположение, что меры могут быть довольно обременительными, в первую очередь для граждан, а система перераспределения и компенсаций пока не достаточна ни по объемам, ни по проработанности. Некоторые инициативы значительно увеличивают трансакционные и административные издержки всех участников рынка (экспортеров, импортеров, европейских компаний, потребителей) при довольно ограниченном сокращении выбросов в глобальном масштабе. Несмотря на это, «Зеленая сделка» является самой амбициозной, комплексной и проработанной инициативой по достижению цели углеродной нейтральности. Другие акторы исходя из своих интересов, но под определенным влиянием и давлением со стороны «сделки», также повышают амбициозность своих целей, рассматривают различные варианты в том числе строгого углеродного регулирования. Поэтому новая политика ЕС может стать образцом для изучения и выделения лучших практик, а также катализатором глобальных процессов климатического перехода.

Проблема глобального изменения климата признана одним из важнейших вызовов, стоящих перед человечеством в XXI веке, требующих скоординированных действий правительств стран. Климатическая политика разных стран существенно различается как по готовности к сокращению выбросов парниковых газов, так и по используемому инструментарию и зависит от внутренних ограничений и дополнительных возможностей, с которыми сопряжены стратегии сокращения выбросов на национальном уровне. Цель исследования состоит в выявлении группы факторов, определяющих климатическую политику стран.  На основе факторного и кластерного анализа систематизированы ключевые факторы, влияющие на амбициозность климатической политики. Результаты демонстрируют, что менее обеспеченные и энергоизбыточные страны ставят менее амбициозные цели по сокращению выбросов, в то время как богатые и энергодефицитные страны склонны к выстраиванию более активной климатической политики.

В рамках статьи представлены результаты анализа российской системы документов стратегического планирования и антикризисных мер на соответствие задачам Повестки дня в области устойчивого развития на период до 2030 года (Повестка 2030). В частности, был проведен мониторинг стратегических документов, в том числе новых инициатив Правительства РФ в области социально-экономического развития до 2030 г.,  на наличие задач и показателей, прямо или косвенно соответствующих задачам ЦУР; сравнение показателей, присутствующих в российских документах, с показателями Повестки 2030; а также оценка влияния антикризисных мер на перспективы устойчивого развития страны.
Спектр анализируемых документов определен в соответствии с положениями статьи 11 Федерального закона № 172-ФЗ «О стратегическом планировании в Российской Федерации» и включает обширный массив отраслевых документов стратегического планирования, Национальных и Федеральных проектов, Государственных программ, Указ Президента РФ от 2020 года № 474 "О национальных целях развития Российской Федерации на период до 2030 года" и вспомогательные документы к нему, а также другие специальные инструменты антикризисного планирования, такие как Общенациональный план действий, обеспечивающих восстановление занятости и доходов населения, рост экономики и долгосрочные структурные изменения в экономике.
Результаты анализа позволяют проследить изменение парадигмы принятия решений в Российской Федерации в направлении включения в национальные документы стратегического планирования большего количества приоритетов устойчивости, характерных для Повестки 2030 года и других многосторонних договоренностей в области изменения климата и охраны окружающей среды.

В 2020 году, несмотря на обусловленный пандемией COVID-19 глобальный экономический кризис, стало очевидно, что декарбонизация и энергетический переход трансформировались из категории конъюнктурных тенденций в категорию стратегических целей. Более того, они стали частью более масштабных и амбициозных планов крупнейших экономик мира по переходу к углеродной нейтральности к середине XXI века. В число таких экономик уже входят ЕС, США, Китай, Япония, Южная Корея.

В России эти события традиционно рассматриваются через призму рисков: углеродная нейтральность предполагает кардинальное снижение спроса на ископаемое топливо, добыча и экспорт которого по-прежнему играют ключевую роль в российской экономике. Однако помимо рисков для традиционных источников доходов, глобальный переход к углеродной нейтральности открывает новые возможности для развития и диверсификации российской экономики, а также для международного сотрудничества в новых сферах. Выявлению таких возможностей в общем виде и посвящена данная статья.
Авторами проведен контент-анализ официальных планов крупнейших экономик, касающихся достижения углеродной нейтральности к 2050-2060 гг. Выявлены основные сферы, в которых будут предприниматься действия. Исследован уровень развития соответствующих отраслей в России и возможности повышения этого уровня. На основе проведенной работы предложены перспективные направления развития российской экономики, в которых в ближайшие десятилетия возможна реализация масштабного международного экономического сотрудничества.

Во время пандемии COVID-19 цифровизация стала одной из наиболее популярных тем как в практической, так и в теоретической плоскостях. Во многих сферах, например, в образовании и в коммуникациях, в период ограничений мобильности информационно-коммуникационные технологии стали играть едва ли не ведущую роль. Однако в некоторых других сферах, которые во время пандемии также оказались под пристальным вниманием, например, в сфере энергетического перехода, цифровизация пока не реализует свой потенциал в полной мере. Более того, цифровизация энергоперехода является недостаточно исследованной.
Заполнению этого пробела посвящена данная статья. Авторы исследуют современный этап цифровизации энергетического сектора и роль информационно-коммуникационных технологий в традиционном энергетическом комплексе и в чистой энергетике. Их целью является выявление и анализ ключевых групп технологий, которые в ближайшее время окажут решающее влияние на энергетический переход. В заключительной части авторы исследуют процесс цифровизации энергетики в России, чтобы сделать вывод о его стимулирующем эффекте для российского энергетического перехода.

В статье анализируется роль гражданского общества (ГО) в решении глобальных проблем, таких как пандемия COVID-19. В частности, особое внимание уделяется роли ГО в странах БРИКС (Бразилия, Россия, Индия, Китай и Южная Африка).
Гражданское общество запада за прошедшее время продемонстрировало определенные недостатки, за что подверглось критики, в тоже  время ГО в БРИКС может начать играть решающую роль как «исторический блок», по выражению Грамши. Фактически БРИКС неоднократно подтверждал, что намеревается реорганизовать глобальное управление (ГУ), и, действительно, его нынешний рост продемонстрировал, что организация может эффективно справиться с этой задачей. Таким образом, целесообразно проанализировать, какую роль ГО играет в этом процессе. Настоящий анализ способствует пониманию многочисленных успехов, а также ограничений, которые характеризуют эффективность работы гражданского общества в странах БРИКС. Остается неясной возможность для ГО играть решающую роль в принятии политических решений. Аргументация в данной статье построена следующим образом: анализируется ряд классических теорий гражданского общества, выделяются этические задачи, решением которых должно заниматься ГО, затем обсуждается критика в адрес гражданского общества Запада. Наконец, рассматриваются недостатки и потенциал, которыми обладает ГО в странах БРИКС, прежде всего, в свете недавней реакции на COVID-19.

В выводах подчеркивается, что, если страны БРИКС намереваются играть ведущую роль в глобальном управлении и, в целом, в будущей системе многосторонних отношений, гражданское общество должно играть в них решающую роль. В частности, необходимо прочное сотрудничество или даже стабильный альянс между гражданскими обществами стран БРИКС для решения актуальных проблем и требований, исходящих от стран Глобального Юга.

Одним из важных аспектов цифровизации экономики, усилившейся в период пандемии COVID-19, является развитие цифровых валют. Финансовые власти большинства стран мира начали работу по разработке регулирования, направленного на минимизацию рисков, связанных с цифровыми активами частных эмитентов. Параллельно проводятся исследования и запущен ряд пилотных проектов по использованию цифровых валют центральных банков (ЦВЦБ) – нового платежного инструмента, внедрение которого может способствовать внедрению инноваций, расширению доступа к финансовым услугам, упрощению трансграничных платежей и поддержанию финансовой стабильности.
В обзоре представлены подходы некоторых членов «Группы двадцати» к регулированию ЦВЦБ и глобальных стейблкоинов (GSC) – привязанного к реальным активам финансового инструмента, являющегося потенциальной альтернативой традиционным валютам.
По итогам обзора выявлены общие тенденции подходов рассмотренных юрисдикций к регулированию, предложены рекомендации по активизации разработки норм в отношении цифровых валют, прежде всего GSC, и усилению международного сотрудничества Россией.