2022. т. 17. №1

Китайская Народная Республика (КНР) за время своей 72-летней истории прошла сложный путь смены дипломатических стратегий взаимоотношений с внешним миром. Первый период – 30 лет с 1949 по 1978 г. – идеологический, направлялся Мао Цзэдуном и полностью игнорировал международные организации. Второй – следующие 30 лет (1978–2008 гг.) – экономический. Его определила политика реформ и открытости Дэн Сяопина и постепенное встраивание КНР в международную систему. Сейчас Китай реализует третий – политический – этап под руководством Си Цзиньпина, который поставил перед страной амбициозные задачи дипломатии великой державы и формирования новых международных структур, в которых Китай играет ведущую роль и оказывает реальное влияние на будущую модель системы международных отношений.Образование КНР в 1949 г. и последовавшая вскоре за этим корейская война (1950–1953 гг.), в которой китайские солдаты-«добровольцы» воевали с объединенными силами ООН, на два десятилетия заблокировала возможность контактов КНР с этой универсальной международной организацией. Внутренние события, в частности «культурная революция», также не способствовали решению этой проблемы. Даже восстановление в 1971 г. прав КНР в ООН, установление дипломатических отношений с США в 1979 г. и реформы Дэн Сяопина не смогли существенно ускорить присоединение КНР к другим международным организациям. Этот процесс занял еще около 20 лет и в целом завершился лишь в 2001 г. вступлением в ВТО. В XXI в., особенно после мирового финансового кризиса 2008 г., Китай стал активно создавать со странами-партнерами международные организации, которые иногда воспринимаются как параллельные или альтернативные.Цель статьи – анализ китайского академического дискурса по проблеме взаимоотношений КНР с международными организациями и системой в целом, где до сегодняшнего дня доминируют западные страны во главе с США, и Китай не видит для себя перспективы занять там достойное и подобающее своей комплексной мощи место. В статье исследуется история становления взаимоотношений КНР с международной системой, выявляются причины недовольства КНР своим статусом в ее структурах и прослеживается процесс создания международных организаций, в которых Китай занимает доминирующее положение и в глобальной конкуренции с США может влиять на будущую модель устройства мира.Особенность статьи заключается в том, что в основном анализируются работы китайских авторов, которые исследуют позицию своей страны в отношении международных организаций. Делается вывод о том, что Китай активно форматирует свое геоэкономическое пространство, предлагая странам Глобального Юга, входящим в него, не только материальные дивиденды, но и свои ценности, модель развитияи свой взгляд на будущую модель мироустройства.

Cтатья подготовлена в рамках гранта РФФИ 20-514-93003 – совместного проектас Китайской академией общественных наук «Россия и Китай в мировом политическом пространстве:согласование национальных интересов в глобальном управлении».

Вслед за односторонним выходом США из соглашения между пятью постоянными членами СБ ООН, Европейским союзом, Германией и Ираном, нацеленного на предотвращение обретения Ираном ядерного оружия, США вновь ввели и даже ужесточили свои санкции против Ирана. Отказ США от соглашения, несмотря на одобрение СБ ООН и подтвержденное соблюдение его условий со стороны Ирана, вероятно, может расцениваться как нарушение международного права. Тем не менее США пытаются принудить и другие государства – участники соглашения (и других акторов) следовать своей политике в отношении Ирана, угрожая экономическими санкциями или даже уголовным преследованием в отношении компаний и руководителей бизнеса из соответствующих стран, чтобы заставить их разорвать коммерческие связи с Ираном.На основе детального рассмотрения законности таких вторичных санкций с позиций международного публичного права в настоящей статье формулируется вывод о том, что вторичные санкции, вводившиеся в последнее время США, являются незаконными. Утверждение США об экстерриториальности юрисдикции не подкрепляется ни одним из принципов юрисдикции, признаваемых в международном обычном праве. Фактически международное сообщество прямо отвергает претензии США на экстерриториальность юрисдикции. Более того, США стремятся подорвать внешнюю и торговую политику третьих государств, нацеливаясь на их граждан и бизнес. Санкционная политика США, таким образом, является попыткой установить контроль над внешней политикой других государств. Такое принуждение равносильно незаконному вмешательству во внутренние дела этих государств. Наконец, использование превосходящей экономической мощи США для принуждения других государств к отказу от их собственной внешней политики является нарушением принципа суверенного равенства.

Статья Патрика С. Терри (Patrick C. Terry) “Enforcing U.S. Foreign Policy by Imposing Unilateral Secondary Sanctions: Is Might Right in Public International Law?” переведена и опубликована с разрешения автора и Washington International Law Journal. Впервые статья была издана в Washington International Law Journal (2020, vol. 30, no 1) на английском языке. Режим доступа: https://digitalcommons.law.uw.edu/wilj/vol30/iss1/4/

Сегодня трансграничные потоки данных являются важным компонентом международной торговли и элементом моделей цифровых услуг. Однако им препятствуют ограничения на трансграничную передачу персональных данных и законодательство о локализации данных. В статье основное внимание уделяется этим проблемам и влиянию нового законодательства Европейского союза (ЕС) по защите персональных данных – GDPR. Потоки данных обсуждаются в контексте экономической и геополитической ситуации, включая анализ результатов отсутствия международной гармонизации права в этой области. В связи с этим становятся актуальными вопросы пересечения правил и конкуренции стандартов. Затем представлен анализ правовых мер, которые заполнили пробел, связанный с отсутствием международного регулирования и неспособностью гармонизировать право: экстерриториальных законов ЕС (региональное законодательство) и США (законодательство штатов), а также законов о локализации данных Китая и России. Подробно рассматриваются специальные положения в законодательстве ЕС, ограничивающие трансграничную передачу персональных данных, а также международные соглашения, которые сыграли неоценимую роль в обеспечении потоков данных между США и ЕС – сначала «Безопасная гавань», а теперь Privacy Shield. Наконец, исследуется роль управления данными и в контексте ответственности контролеров данных за действия других участников глобальных цепочек поставок в соответствии с законодательством ЕС, и в соответствии с Privacy Shield. Таким образом, статья выходит за рамки анализа непосредственно законодательства и рассматривает соответствующие требования в контексте глобализированного делового мира потоков данных, предлагая компаниям способы улучшения своей позиции по соблюдению требований законодательства во всем мире.

Статья В.Г. Восса (W. Gregory Voss ) “Cross-Border Data Flows, the GDPR, and Data Governance” переведена и опубликована с разрешения автора и Washington International Law Journal. Впервые статья издана в Washington International Law Journal (2020, vol. 29, no 3) на английском языке. Режим доступа: https://digitalcommons.law.uw.edu/wilj/vol29/iss3/7.

В условиях повышения значимости цифровой экономики (ЦЭ) усиливается конкуренция за цифровые технологии и решения, влияние на нормы, стандарты и механизмы ее регулирования. Это влияние распределяется неравномерно – лидеры цифровизации, прежде всего ключевые члены «Группы двадцати», имеют существенные преимущества, наращивая потенциал регулирования ЦЭ через последовательное включение выработанных ими стандартов и норм сотрудничества в документы многосторонних институтов, таких как «Группа двадцати», ОЭСР, ВТО, ООН. Россия, напротив, в настоящее время не оказывает существенного влияния на важнейшие аспекты регулирования ЦЭ на глобальном и региональном уровне. В статье представлены оценки влияния политики ведущих членов «двадцатки» (США, Канада, Великобритания, ЕС, Япония, Республика Корея, Китай, Индия) на условия развития и регулирование ЦЭ, на основе которых предложены рекомендации в отношении политики России по конкретным аспектам регулирования (развитие цифровой инфраструктуры, кибербезопасность, регулирование цифровых платформ, регулирование глобальных стабильных валют и выпуск цифровых валют центральных банков, регулирование потоков данных, политика в отношении искусственного интеллекта) на национальном уровне, а также участию в деятельности «Группы двадцати» и других многосторонних институтов. Анализ показал, что рассмотренные страны – лидеры цифровизации оказывают основное влияние на развитие ЦЭ через определение условий деятельности на внутренних цифровых рынках и участие в формировании новых глобальных стандартов и правил. По направлениям создания цифровой инфраструктуры, обеспечения кибербезопасности, формирования подходов к управлению данными прослеживается тенденция усиления противоречий в подходах США, Великобритании, Японии и частично ЕС и Кореи, с одной стороны, и России, КНР и Индии – с другой. Основная рекомендация по этим направлениям связана с усилением координации в рамках БРИКС для выработки общей позиции и ее совместного продвижения в «Группе двадцати» и других институтах. Рекомендации по трем другим аспектам регулирования связаны с использованием опыта лидеров цифровизации при реализации политики России для минимизации рисков, исходящих от конкурентов, и укрепления позиций в глобальной ЦЭ.

Статья подготовлена в рамках выполнения научно-исследовательской работы государ-ственного задания РАНХиГС

В настоящий момент происходит дифференциация государств внутри климатической подсистемы мировой политики по критерию амбициозности принимаемых обязательств по декарбонизации национальной экономики. Степень амбициозности реформ определяют сами государства, фиксируя их в соответствующих документах «Определяемые на национальном уровне вклады» (ОНУВ) (Nationally Determined Contributions, NDC) и в рамках законотворческого процесса внутри страны, а различные климатические НПО в своих аналитических докладах составляют рейтинги государств по амбициозности климатических обязательств.Основным параметром дифференциации государств по амбициозности климатических обязательств является планируемый год достижения углеродной нейтральности. Под влиянием деятельности Великобритании и «Зеленой сделки» Европейского союза другие показатели, которые противоречили друг другу, были методологически спорными и при этом не ставили западные страны на ведущие позиции, ушли на второй план. В статье представлен обзор различных параметров климатической амбициозности и климатического прогресса.В рамках новой теории систем Никласа Лумана «углеродная нейтральность» является кодом, с помощью которого климатическая подсистема мировой политики отделяется от других коммуникативных подсистем мировой политики.
В данной обзорной статье на основе коммуникационной теории Лумана рассматривается, как сфор-мировавшийся код «углеродной нейтральности» используется государствами и международными органи-зациями для формирования новой иерархии в международных отношениях. Возможные международныепоследствия политического использования «углеродной нейтральности» фиксируются в статье с обра-щением к различным конструктивистским и нормативным теориям – от постструктурализма Фуко доисторизма и нормативности Английской школы международных отношений. В заключительном разделеавторы рассматривают потенциальную роль иерархизации климатической политики в перераспределениивлияния на мировой арене.

Статья посвящена критическому обзору коллективной монографии «Цифровая дипломатия и международные организации» [Zaiotti, Bjola, 2020]. Авторы коллективной монографии отходят от государственно-центричного подхода, характерного для большинства исследований в области цифровой дипломатии, и в качестве субъектов коммуникации рассматривают международные правительственные организации. Монография вносит вклад в исследование роли международных организаций в современных международных отношениях, а также позволяет оценить потенциал цифровой дипломатии в повышении их легитимности и автономности на международной арене. Доказано, что дипломатия позволяет международным организациям компенсировать отсутствие «жесткой силы» на международной арене, повышая потенциал их влияния на мировые политические процессы.В статье также рассматривается и ряд спорных тем, поднимаемых в монографии, в том числе вопрос о корректности и обоснованности использования терминов «дезинформация» и «фейк-ньюс». На основании проведенного анализа намечены перспективные направления исследования в области цифровой дипломатии, в частности проблемы, связанные с цифровой дипломатией международных организаций, работающих в сфере здравоохранения, что особенно актуально в современных условиях.

Настоящий обзор посвящен коллективной монографии «Возвращение Евразии. Преемственность и изменения» под редакцией Г. Дизена и А. Лукина. В книге исследуются интеграционные процессы на евразийском пространстве в исторической перспективе и текущая ситуация в международных отношениях в макрорегионе.