2019. т. 14. №2

В данной статье рассматривается, как «Группа двадцати» стала хабом децентрализации влияния в глобальном экономическом управлении после глобального финансового кризиса 2008–2009 гг. Анализируется, как форум отреагировал на кризис, децентрализовав влияние «Группы семи/восьми» и включив более разнообразных участников и сети в глобальное управление. «Двадцатка» также стала важным центром распространения новых политических норм и практик. Эти последствия глобального кризиса связаны с изменениями международного влияния после холодной войны. Аналитический подход объединяет, в частности, инструменты социального конструктивизма в области международных отношений и подходы литературы по социологии профессий. Он включает в себя анализ стратегических, политических и когнитивных аспектов влияния и акцент на воздействии сетей глобального управления на политические процессы и практики в рамках «Группы двадцати». Исследование основано на включенном наблюдении, полуструктурированных интервью и личных беседах с участниками таких сетей управления в рамках «двадцатки». В статье показано, как роль «Группы двадцати» как движущей силы и проводника изменений в мировом влиянии была усилена глобальным финансовым кризисом.

«Группа двадцати» была создана на уровне министров в ответ на глобальный экономический кризис, который разразился в Азии в 1997 г. В 2008 г. уже после нового кризиса, имевшего свои истоки в США, встречи «двадцатки» стали проводиться на высшем уровне лидеров государств. Эти кризисы поставили под сомнение основные принципы доминирующего либерального порядка и легитимность обеспечивавших его распространение международных институтов, созданных начиная с 1944 г. и основанных на экономической, социальной и политической открытости. «Группа двадцати» объединила все развитые и наиболее динамично развивающиеся страны с большим потенциалом и готовые к координации политики, чтобы действовать сообща и на равных для воплощения своей основной миссии - обеспечения финансовой стабильности и создания возможностей для использования преимуществ глобализации для всех. Со времени своего первого саммита в 2008 «двадцатка» демонстрировала улучшающиеся показатели эффективности, максимум был достигнут по итогам саммита в Гамбурге в 2017 г. и результаты остались стабильно высокими в Буэнос-Айресе в 2018 г. Последние саммиты продемонстрировали устойчивость института перед серьезными вызовами, особенно протекционистской политикой нового популистского президента США и премьер-министра Великобритании, который вывел свою страну из Европейского Союза. Поддерживаемые «двадцаткой» инициативы в сферах свободы торговли, основанной на правилах ВТО, борьбы с изменением климата и безопасности получают свое развитие как на международном, так и на национальном уровнях. При этом так и не возник никакой альтернативный международный форум, который взял бы ответственность по управлению все более глобализирующейся мировой экономикой. Благодаря силам, которые способствовали росту эффективности управления «Группы двадцати», есть надежда, что будущие саммиты института продолжат положительную тенденцию. Следующий саммит состоится 28-29 июля 2019 г. в Осаке (Япония), в стране, которая никогда не становилась причиной глобального финансового кризиса, по-прежнему привержена принципам либерального миропорядка и становится более экономически и даже демографически открытой в ответ на новые вызовы, с которыми сталкиваются и ее партнеры по институту. После испытания в 2020 г., когда председателем саммита будет Саудовская Аравия с ее закрытой, контролируемой государством экономикой, лидерство перейдет к демократической, экономически открытой Италии в 2021 г., а затем к Индии в 2022 г.

Трансатлантические корпоративные налоговые скандалы 2012 года, связанные с Amazon, Google и Starbucks, выявили масштабы и серьезность офшоринга со стороны цифровых транснациональных корпораций, поставив глобальное управление международным налоговым законодательством и политикой перед серьезными дилеммами. По оценкам ОЭСР (2015 г.), перемещение прибыли корпораций ежегодно уменьшает глобальную налоговую базу на 240 млрд долларов. Существующая литература установила связи между избежанием корпорациям уплаты налогов и усилением внутреннего социально-экономического неравенства, снижением перераспределительного потенциала государств, пагубным воздействием на рост ВВП и ростом антиглобализма в форме популистского недовольства, предоставив таким образом бесспорные доказательства, что глобальная налоговая конкуренция наносит социальный и экономический ущерб. Отвечая на протесты общественности, мировые лидеры на саммите в Лос-Кабосе в 2012 г. поставили перед ОЭСР задачу по борьбе с размыванием национальной налоговой базы, а Инклюзивная структура по реализации инициативы по борьбе с размыванием налогооблагаемой базы и перемещением прибыли (BEPS) в настоящее время насчитывает 123 государства-участника, на которые приходится 95% глобального ВВП. Хотя налогообложение лежит в основе общественного договора, новое глобальное налоговое управление недостаточно изучено теоретически и практически в доминирующей литературе по политическим наукам. Это исследование опирается на междисциплинарный подход, объединяющий право и экономику, чтобы доказать, что, хотя глобальное налоговое сотрудничество под эгидой «Группы двадцати» и ОЭСР можно считать успешным, основываясь на данных об исполнении согласованных мер первого порядка, аспекты принуждения к реализации мер в отношении BEPS являются недостаточно изученными как теоретически, так и эмпирически. Это исследование вносит вклад в метатеорию нового глобального налогового управления, которая учитывает переменные времени, институциональную сферу действий и петли обратной связи в рамках глобального процесса формирования налогово-бюджетной политики, с целью стимулировать дальнейшие исследования. В заключение приводятся рекомендации по глобальной налоговой политике, дальнейшим исследованиям по тематике BEPS и роли «двадцатки» в глобальном управлении цифровой экономикой.

В последние годы развитие многостороннего подхода сталкивается с существенными сложностями. Подъем популистских настроений в западных странах, торговые войны, а также замедление экономического роста подорвали доверие к многосторонним институтам, включая институты многосторонних саммитов. «Группа двадцати» часто подвергается критике за неэффективное решение проблем и низкий уровень исполнения принимаемых на саммитах обязательств. Тем не менее, результаты исследований исследовательского центра «Группы двадцати» свидетельствуют о том, что члены «двадцатки» все же в значительной степени выполняют обязательства в период от одного саммита до другого. По некоторым саммитам и темам наблюдается более высокий уровень исполнения, чем по другим. Понимание того, что лежит в основе исполнения обязательств, и как его можно улучшить, имеет важнейшее значение для повышения эффективности работы «Группы двадцати», а также повышения доверия к этой неформальной организации и даже может повлиять на ее будущее. Данное исследование содержит экспериментальный количественный анализ результатов саммитов «Группы двадцати». Он базируется на стандартной концептуальной модели, способной представить логически обоснованные выводы. Исполнение обязательств перекликается и, следовательно, может быть улучшено через принятие более существенного числа обязательств, проведение министерских встреч и использование специфических катализаторов в формулировках обязательств, при условии взаимных действий членов «Группы двадцати» в сфере исполнения, а не доминирования одного из членов, который задает общий темп, например, США или Китая.

В 2009 г. в российском Екатеринбурге состоялся первый саммит лидеров БРИКС. С того времени термин «БРИКС» постепенно эволюционировал, превратившись из научной концепции в реальный механизм сотрудничества, который играет все возрастающую роль на мировой политической арене. За прошедшие десять лет обсуждаемая в рамках саммитов БРИКС повестка последовательно обогащалась, а принимавшиеся лидерами БРИКС совместные планы действий отличали прагматизм и эффективность. Данная работа посвящена, во-первых, изучению повестки десяти прошедших саммитов БРИКС и оценке факторов, влияющих на ее формирование. Во-вторых, в исследовании прослеживаются развитие повестки БРИКС и произошедшие в ней за десять лет изменения. В-третьих, анализируются тренды, которые могут определить будущую повестку объединения, а также имеющиеся ожидания и планы развития механизма сотрудничества БРИКС. Цели данной работы: проследить развитие и изменение повестки саммитов БРИКС за прошедшие десять лет; обобщить основные факторы, влияющие на изменение повестки БРИКС; на основе анализа выявленных факторов – спрогнозировать возможное развитие повестки БРИКС в будущем; а также изучить комплексные проблемы и вызовы, с которыми сталкиваются страны БРИКС в сложившейся на сегодня международной обстановке, сформулировать аргументированные предложения по их преодолению через сотрудничество и рекомендации по продвижению будущего сотрудничества.

Почему Новый банк развития БРИКС (НБР) и Азиатский банк инфраструктурных инвестиций (АБИИ), созданные странами с формирующимися рынками, используют разные операционные подходы? Подход НБР ориентирован на страны-заемщики, в то время как операционная модальность АБИИ по-прежнему основана на ориентации на страны-доноры.  

В данной статье рассматриваются структурные факторы, которые привели к созданию данных новых банков, и различные предложения институционального характера, выдвинутые в ходе переговорных процессов, объясняющие различия операционных подходов. При создании НБР конкуренция между Индией и Китаем за лидерство в новом банке привела к тому, что принцип равенства стал его основной чертой. Все учредители НБР также являются его заемщиками. НБР является ориентированным на страны-заемщики новым многосторонним банком развития (МБР), характеризующимся двумя важными институциональными инновациями: равными долями акционеров в капитале и использованием страновых систем. Что касается АБИИ, после присоединения к банку нерегиональных европейских стран Китай стал подталкивать его к использованию интернационализированного подхода и высоких стандартов на фоне политического давления в направлении многосторонности, особенно со стороны европейских стран-учредителей, и рыночного давления со стороны международных рейтинговых агентств со штаб-квартирами в США. В результате АБИИ схож с существующими МБР с точки зрения операционной модальности.

Данное исследование демонстрирует различные институциональные подходы к участию развивающихся стран в глобальном экономическом управлении.

В течение последнего десятилетия БРИКС как объединение развивающихся стран стало заметным явлением на международной арене. В политических и экспертных кругах продолжаются дискуссии о перспективах БРИКС, его жизнеспособности, о том, насколько реальными являются возможности его дальнейшей институционализации и превращения в более интегрированный союз. Многие эксперты скептически относятся к перспективам БРИКС как влиятельного международного объединения, с учетом замедления темпов экономического роста, асимметрии в экономическом потенциале, значительных различий в политических целях и стратегических культурах стран – членов «пятерки».

В этих условиях для повышения доверия и усиления влияния необходима разработка коммуникационной стратегии БРИКС. Первым шагом может стать формирование стратегического нарратива, который является смысловой платформой для выработки отношения к ключевым вопросам повестки дня, определяет отношение к прошлому и образ будущего, описывает идентичность субъекта коммуникации. Фактически стратегический нарратив представляет собой идеальную платформу для разработки концепции позиционирования, являющейся важным компонентом коммуникационной стратегии. Стратегический нарратив дает возможность сформировать базовый дискурс и ключевые сообщения, которые могут транслироваться по разным каналам коммуникации.

В статье определены контуры стратегического нарратива БРИКС на основе моделей стратегического нарратива [Miskimmon, O’Loughlin, 2017a; 2017b] и биографического нарратива [Berenskoetter, 2014]. Применительно к БРИКС рассмотрены основные компоненты стратегического нарратива (нарратив международной системы, нарратив идентичности, проблемные нарративы) и биографического нарратива (история (миф) о создании, видение прошлого, образ будущего, пространственное измерение, отношения с другими странами и сообществами). В работе содержится анализ соотношения и взаимовлияние стратегического нарратива и стратегической культуры. Показано, какие компоненты стратегического нарратива уже разработаны, а также определены направления дальнейшей работы по формированию стратегического нарратива

В исследовании использовался конструктивистский подход, в соответствии с которым стратегический нарратив рассматривался в качестве социального конструкта, разработанного для достижения стратегических целей, и холистический подход, в рамках которого различные сферы деятельности БРИКС изучались как взаимосвязанные между собой. Кроме того, в работе использованы методы контент-анализа документов саммитов БРИКС в Сямэне в 2017 г. и в Йоханнесбурге в 2018 г., а также текстов выступлений руководителей стран БРИКС.

Политика торгового протекционизма, реализуемая администрацией президента Дональда Трампа в Соединённых Штатах Америки, в последние годы усилилась. Власти США закрывают глаза на Транстихоокеанское партнёрство (ТТП) – инициативу, которая была «подхвачена» Премьер-министром Японии Синдзо Абэ после выхода из нее США в 2018 г. В настоящее время торговая война между Китаем и США, а также Европейским союзом (ЕС) и США продолжается. Никто не может точно оценить, каким образом она приведет к трансформации мировой экономики. В некоторых случаях торговый протекционизм рассматривается как «Ахиллесова пята» глобального экономического сотрудничества. Несмотря на распространенные протекционистские настроения в глобальной экономике остаются сторонники свободной торговли. ЕС и Япония начали переговоры по вопросу заключения соглашения о свободной торговле в 2012 г. Соглашение было финализировано в декабре 2017 г. после 18 раундов переговоров. После юридической верификации и перевода [на языки ЕС – прим. переводчика] Европейская комиссия представила Соглашение на одобрение в Европарламент и в национальные органы ЕС. Будучи страной с высокоразвитой экономикой и ключевым участником глобальной торговой и инвестиционной системы, Япония является одним из наиболее значимых партнеров для ЕС. Соглашение о свободной торговле ЕС-Япония может создать основу для активного экономического сотрудничества стран-участниц, на которые приходилось 30% глобального ВВП в 2017 г. Кроме того, торговое соглашение между ЕС и Японией может устранить многие барьеры и способствовать формированию правил глобальной торговли, в основе которых будут лежать принципы свободы и общих ценностей. Соглашение также является доказательством того, что две крупнейшие экономики мира отвергают протекционизм, который развивался с момента глобального финансового кризиса в 2008 г. и достиг апогея после прихода к власти президента Д. Трампа в США в 2017 г. В данной статье исследуется, как ССТ ЕС-Япония может способствовать экономическому росту и какие выгоды оно принесет для обеих сторон. Автор также анализирует, для каких секторов экономики ССТ принесет набольшие выгоды. Наконец, автор пытается оценить воздействие соглашения на состояние глобальной торговли.

Статья посвящена экономическим санкциям, введенным Советом Безопасности ООН (СБ ООН) в отношении КНДР с 2006 по 2017 гг. в ответ на ядерные испытания и ракетные запуски Пхеньяна. За этот период было принято несколько резолюций, содержащих обязательства для всех государств-членов ООН, часть из которых имеет непосредственное влияние как на экономические контакты Северной Кореи с внешним миром, так и на развитие ее экономики в целом. Особой жесткостью отличается пакет ограничительных мер, зафиксированных в резолюциях СБ ООН, принятых в 2016-2017 гг.

Целью исследования является проведение структурированного анализа введенных против КНДР экономических санкций и выявление возможных последствий международных ограничений для северокорейской экономики.

В основе исследования лежит системный подход, представляющий экономику КНДР как систему, а санкционный режим СБ ООН как внешний фактор, влияющий на ее развитие. При анализе текстов резолюций применялсяметод сравнительного анализа, позволяющий рассмотреть процесс ужесточения санкций в динамике. Изучение современного состояния северокорейской экономики, ключевых факторов ее развития и влияния международных санкций потребовало использования статистического и аналитического метода исследования.

КНДР в 1960-е годы засекретила большую часть своей экономической статистики и иногда обнародует лишь некоторые показатели, например, объем ВВП за отдельные годы. В связи с этим при анализе динамики развития северокорейской экономики за длительные периоды приходится использовать оценочные показатели из вторичных источников, в том числе международных организаций и государственных учреждений Республики Корея. По имеющимся оценкам, последнее десятилетие было отмечено ростом ВВП Северной Кореи, несмотря на введенные СБ ООН ограничения. Этому способствовали усилия Пхеньяна по расширению внешнеэкономических связей, а также распространение рыночных элементов в социалистической экономике КНДР.

В результате введенных СБ ООН санкций к концу 2017 г. Северная Корея была фактически отрезана от мировой банковской системы, существенно ограничена в своих внешних торговых, инвестиционных, транспортных и научных связях. Среди важных последствий этого для экономики КНДР автор статьи выделяет сокращение экспорта, «удорожание» всех внешних транзакций для северокорейских компаний, необходимость поиска новых путей взаимодействия с мировой экономикой, вынужденную переориентацию на внутренний рынок для ранее экспортоориентированных производителей, а также негативные гуманитарные последствия международных санкций для гражданского населения КНДР. Существенное ограничение потока и удорожание поступающих из-за границы ресурсов в долгосрочной перспективе может привести к усилению крупных компаний, связанных с государством, за счет вытеснения более малых «частных» форм бизнеса, обладающих меньшими возможностями.

Посткризисные преобразования в сфере международного банковского регулирования, известные как Базель III, оставляют нерешенным ряд институциональных аспектов реформы, что ставит под сомнение эффективность функции международного финансового посредничества для обеспечения устойчивого экономического роста. С другой стороны, отсутствие перспектив внедрения стандартов Базеля III в глобальном масштабе на фоне интернационализации банковской деятельности является одной из главных причин регулятивных асимметрий, которые трудно разрешить на национальном уровне. В этих условиях сближение национальных механизмов банковского регулирования и формирование региональной регулятивной конструкции являются одной из центральных задач правительств и регуляторов по защите банковских секторов от системных рисков, о чем свидетельствует единый надзорный механизм в странах еврозоны.

Укрепление стрессоустойчивости банковских секторов ЕАЭС и активное вовлечение банков в орбиту задач евразийской экономической интеграции потребуют формирования региональной системы банковского регулирования и надзора. Вместе с тем, поскольку разнорежимность национальных регулятивных механизмов может оказаться тормозом формирования механизма евразийского регулирования банковской сферы в отсутствие наднациональных институтов регулирования, запуск регулятивного механизма в ЕАЭС будет зависеть от того, будет ли формат «мини-Базель III», согласованный между государствами-членами ЕАЭС в качестве методологического ядра регионализации и наднационализации, способствовать разрешению регулятивной трилеммы между возможностями, востребованностью и потенциалом наднационализации.

Институциональный аспект «мини-Базеля III» объективно сопряжен с вопросом полноформатности будущего наднационального органа по регулированию финансового рынка ЕАЭС, однако издержки сближения могут превысить преимущества моноинституциональной архитектуры регулирования вследствие реальных и неявных рисков разнорежимности национальных моделей регулирования. В этой связи мы рассматриваем альтернативные сценарии формирования механизма банковского регулирования в ЕАЭС, которые могут быть востребованы с точки зрения оптимизации логистики регулирования и алгоритмов сближения его национальных механизмов. На основе систематизации преимуществ и рисков каждого из сценариев и сравнительного анализа их состоятельности по обеспечению континуума функции финансового посредничества и достижения финансовой стабильности в ЕАЭС мы пришли к выводу об отсутствии в настоящее время каких-либо приоритетных путей формирования наднациональной регулятивной архитектуры в ЕАЭС. Вместе с тем, интеграционным ориентиром сближения и ориентиром наднационализации могло бы стать сходство структуры национальных банковских секторов и выбор наименее затратного сценария, но при условии дополнения предполагаемого наднационального органа по регулированию финансового рынка ЕАЭС органом по координации процесса регулятивного сближения.

В течение последних лет цифровая экономика Китая стремительно развивается. В то время как средний уровень цифровизации экономики остается ниже, чем в развитых странах, в отдельных регионах и секторах уровень цифровизации уже достиг высоких показателей, особенно в электронной торговле и финансовых технологиях, а также в прибрежных регионах. Эти трансформации ускорили рост производительности, в различной степени повлияв на уровень занятости в различных секторах. В будущем цифровизация продолжит трансформировать экономику Китая, увеличивая эффективность и смягчая последствия замедления потенциального экономического роста, возникающего по мере достижения китайской экономики состояния развитости. Правительство должно играть существенную роль в максимизации преимуществ, создаваемых цифровизацией, и минимизации рисков, таких как потенциальный рост безработицы, нарушение тайны частной жизни, возникновение олигополий и финансовые риски.

В статье дается обоснование необходимости реформирования важнейшего института глобального экономического управления – Всемирной торговой организации. Рассматриваются основные накопившиеся проблемы современной многосторонней торговой системы (МТС): проблема развития и эффективности ВТО в новых условиях, ослабление лидерской роли США, регионализм, кризис системы принятия решений в ВТО, обострившийся в последние годы протекционизм в торговле. Все эти вызовы в сумме  обусловили необходимость реформирования ВТО, однако острейшими – теми, которые в конце концов перевели вопрос из сферы научных дискуссий в сферу практических инициатив – оказались два последних. Анализируются первые шаги государств-членов ВТО на пути реформирования организации, сделанные в 2018 г. В этом плане основное внимание уделяется Концепции ЕС по реформированию ВТО, явившейся первой среди других стран инициативой в данном направлении. Отмечается важность позиций США и Китая, без учета которых вряд ли возможно успешно продолжать процесс реформирования ВТО. Особое место уделяется позиции США, которая носит противоречивый характер и сформирована в значительной степени под воздействием нынешней изоляционистской и протекционистской торговой политики администрации Трампа. Предварительный вывод, к которому приходит автор, состоит в том, что процесс реформирования ВТО будет весьма сложным и может растянуться на годы.

Обзорная статья посвящена отчету ОЭСР 2018 г. «Упрощение процедур торговли и мировая экономика». В докладе показано, что в 2015-2017 гг.  большинство стран мира достигло прогресса в упрощении процедур международной торговли, а лидерами этого процесса стали развитые государства. Авторы рассматриваемой работы установили, что в процедурном отношении наиболее сложно реализуемыми мероприятиями являются координирование деятельности пограничных ведомств и создание Единых окон, предъявляющие не только повышенные требования к подготовке кадров, но и требующие высокого уровня доверия между профильными службами внутри страны и в странах-партнерах.  В работе проводится мысль, согласно которой упрощение процедур торговли, при сравнительно небольших инвестициях, всегда оказывает положительное влияние на благосостояние населения. Подчеркивается, что в краткосрочной перспективе упрощение процедур торговли способствует росту производства, в то время как более эффективное размещение ресурсов и увеличение зарплат проявятся по истечении более длительного периода времени. Ожидается, что главными бенефициарами от дальнейшего упрощения процедур торговли станут страны с более низкими доходами.