2016. т. 11. №1

История глобального управления свидетельствует о том, что несмотря на нефтяные шоки 1970-х гг. и наблюдаемую в настоящее время волатильность цен на ресурсы, эффективные глобальные механизмы кооперации между странами-производителями энергии и странами-потребителями до сих пор отсутствуют. Более того, в основе управления энергетикой лежат две противоречивые цели – обеспечение доступа к энергии для всех и переход к низкоуглеродному развитию.

Согласно данной статье, современные институты глобального управления энергетикой недостаточно готовы к осуществлению стимулирования кооперации в сфере управления энергетикой, и решения определяются коллективной политической волей на уровне лидеров. «Группа двадцати» как экономический форум крупнейших в мире развитых и развивающихся стран, включая и производителей энергии, и потребителей, может стать одним из решений этой проблемы.

Авторы проводят краткий анализ истории управления энергетикой и развития институтов во второй половине ХХ века. Рассмотрены, в том числе, в сравнении, сильные и слабые стороны каждой из этих организаций, включая такие солидные, как Международное энергетическое агентство (МЭА) и Организацию стран – экспортеров нефти (ОПЕК), а также появившиеся позже Международный энергетический форум (МЭФ) и Международное агентство по возобновляемой энергии (IRENA).

Авторы показывают, как недостаточный прогресс в достижении глобальных целей способствовал возникновению интереса «Группы двадцати» к управлению энергетикой и каких результатов в сфере энергетического сотрудничества форум уже добился. В качестве таких результатов выступают, в частности, принятые в 2014 г. «Принципы «Группы двадцати» по сотрудничеству в сфере энергетики» и проведенная в 2015 г. встреча министров энергетики стран «Группы двадцати».

Основное внимание в статье уделено тому, как «Группа двадцати» может добиться прогресса в сфере управления энергетикой, и какие прагматичные пути развития доступны ей. В особенности, мы поднимаем вопрос о том, как «Группа двадцати» может ускорить реформу МЭА, поддержать новые инициативы и создать внутри себя новую платформу для дискуссий.

В статье представлены результаты комплексного исследования текущего состояния рынка природного газа в Европе и перспектив его развития, с акцентом на энергетическую политику, спрос, конкурентоспособность различных поставщиков газа, динамику внешних поставок. Значительное внимание уделено влиянию текущего и перспективного регулирования на газовом рынке ЕС, которое, по сути, формирует принципиально новую его архитектуру, что меняет условия работы на этом рынке для всех поставщиков газа, включая Россию.

Особый, в том числе и практический, интерес представляют прогнозные оценки изменения рыночной ситуации в Европе, выполненные с использованием экономико-математического оптимизационного моделирования. Для оценки устойчивости рынка рассмотрено влияние на него различных внешних и внутренних факторов.

Результатами проведенного анализа являются выводы по приоритетным аспектам энергетической политики при поставках российского газа на европейском направлении.

DOI: http://dx.doi.org/10.17323/1996-7845/2016-01-48

В сфере обеспечения энергетической безопасности Китай по-прежнему отдает предпочтение двусторонней и региональной кооперации или геополитической стратегии; в то же время он ищет возможности повышения своего участия в глобальном управлении энергетикой и стремится к более активному участию в переговорах по глобальному изменению климата, а также с середины первой декады XXI века все больше сосредотачивается на развитии чистой и возобновляемой энергетики. Новая национальная стратегия Китая, инициатива «пояса и дороги», дополняет версию 2.0 современной геополитической стратегии обеспечения безопасности китайского импорта энергии. Слабое участие Китая в системе глобального управления энергетикой в настоящее время объясняется фрагментарностью, недостаточной влиятельностью и надежностью данной системы, а также недостаточным желанием и мотивацией к участию в глобальном управлении со стороны энергетических институтов страны.

Принимая во внимание как проблемы, так и потенциал современного глобального управления энергетикой, автор считает целесообразным поиск узких целей для координации различных режимов, а не институтов принуждения в исследуемой сфере. Достижимые цели в глобальном управлении энергетикой в ближайшем будущем должны быть сосредоточены, прежде всего, на развитии прозрачного международного рынка, механизмов обмена данными между правительствами и межправительственными организациями, между производителями и потребителями. Также следует уделить внимание вопросам изменения климата и управлению чистой энергетикой, в соответствии с Рамочной конвенцией ООН об изменении климата (РКИК). «Группа двадцати», три важнейшие характеристики которой рассмотрены в данной статье, способна стать подходящей платформой для усиления роли Китая в глобальном управлении энергетикой. Китай должен больше участвовать и даже играть лидирующую роль в глобальном управлении энергетикой под эгидой «Группы двадцати», учитывая его положительное отношение к этому форуму и активное вовлечение в его работу, а также учитывая то, что в 2016 году Китай выступит в качестве принимающей стороны саммита форума. 

 В статье рассматривается взаимосвязь процессов институциональных изменений в сфере обеспечения безопасности и политики «умной силы» КНР в Азиатско-Тихоокеанском регионе (АТР). Основной акцент сделан на «практическом» измерении «умной силы» КНР в рамках анализа внешней политики Китая в АТР после окончания «холодной войны». Ключевое место в исследовании занимает изучение многосторон­него взаимодействия по проблемам безопасности в регионе на площадках Ассоциации государств Юго-Восточной Азии (АСЕАН). Именно соответствующие многосторонние площадки с участием всех основ­ных акторов являются базой и основным содержанием макрорегиональной архитектуры безопасности. Научная новизна настоящей статьи заключается в выявлении взаимовоздействия «умной силы» Китая и макрорегиональной институционализации в сфере безопасности.

Теоретические аспекты концепции «умной силы» и ее связи с процессами институционализации и трансформации международных отношений были подробно рассмотрены автором в статье «Фактор “умной силы” в процессах институционализации международных отношений»2.

Начало статьи посвящено эволюции ценностного и идеологического измерений внешней политики КНР с момента создания страны и до настоящего времени на основе ключевых концепций и идеологем, та­ких как «мирное возвышение Китая», «гармоничный мир», «китайская мечта». Автором подчеркивается, что для укрепления собственной «мягкой силы» власти КНР используют широкий спектр механизмов и средств, как экономического, так и социокультурного характера. В статье выделяются узловые проблемы традиционной и нетрадиционной безопасности, определяются основные модели сотрудничества по вопро­сам безопасности и применения политики «умной силы» КНР.

Отмечается, что, несмотря на существенный прогресс в сотрудничестве по проблемам нетрадици­онной безопасности, институциональная эффективность в отношении традиционных проблем безопас­ности остается весьма ограниченной. При этом стремление Китая использовать собственную «умную силу» для противодействия враждебному влиянию на площадках АСЕАН приводит к эрозии институтов и снижению общей безопасности в макрорегионе. Также автор обращает внимание на то, что «умная сила» всех азиатских стран АТР ограничивается фактором суверенитета. Его нарушение или угроза наруше­ния могут девальвировать все достижения сотрудничества по проблемам нетрадиционной безопасности.

Соответственно, возникает необходимость в реформировании существующих многосторонних институ­тов взаимодействия по проблемам безопасности.

В последние десятилетия мы наблюдаем драматические изменения в системе международных отношений. Одной из основных тенденций является «быстрый рост и диверсификация акторов, форумов и способов их организации для ответа на глобальные вызовы», ведущих к так называемой фрагментации системы глобального управления. Однако «конкурентная многосторонность» имеет и позитивную сторону, поскольку появление новых многосторонних институтов, заявляющих о своей лидерской роли в определении повестки дня глобального управления, создает альтернативные источники обеспечения общих благ. Новые институты со временем обретают собственную идентичность (actorness) и занимают свое место в системе глобального управления. В определенных сферах наблюдается тенденция лидерства «многосторонних институтов высшего уровня». Три наиболее ярких примера включают такие институты как «Группа двадцати», БРИКС и АТЭС, влияние которого растет на региональном и глобальном уровне. Новые неформализованные клубы работают по своей повестке дня. Одновременно в ходе управления процессами глобального управления они взаимодействуют c другими международными организациями. Трансформационные тенденции в международных отношениях, появление новых акторов, напряженность в отношениях между инклюзивными и эксклюзивными клубами, требование к легитимности и эффективности международных институтов в совокупности определяют актуальность изучения, систематизации и сравнительного анализа моделей взаимодействия международных институтов и их эффективности.

В данной статье для формирования аналитической парадигмы исследования реализованы три задачи. Во-первых, дается анализ основных понятий. Во-вторых, в качестве теоретической основы анализа обосновывается подход рационального выбора в институционализме. В-третьих, формулируются гипотезы исследования. Предполагается, что неформальные институты высшего уровня компенсируют свою неэффективность через взаимодействие с другими международными организациями, выбирая путь взаимодействия с существующими институтами в рамках модели, которую они считают наиболее эффективной для достижения своих целей. При этом модели взаимодействия неформальных институтов высшего уровня с международными организациями отражают их место и роль в архитектуре глобального управления, предназначенную им отцами-основателями при основании и закрепленную в ходе дальнейшей эволюции. Ожидается, что модель «управления в союзе с многосторонними организациями» повышает эффективность неформальных институтов высшего уровня, однако модели не являются взаимно исключающими, но сосуществуют в деятельности неформальных институтов. Их выбор зависит от сферы и организации.

В заключении приводятся выводы по результатам апробации методологии на примере взаимодействия БРИКС с другими международными институтами в процессе осуществления многостороннего управления. Результаты апробации показывают, что БРИКС решает задачи повышения эффективности коллективных действий по приоритетам повестки дня на основе взаимодействия с международными институтами на различных уровнях. Для БРИКС характерны два типа взаимодействия с международными организациями: «каталитическое воздействие» (стимулирование или поддержка изменений и реформирования международных организаций) и «параллельное управление» (создание собственных механизмов). Создавая новые институты, БРИКС одновременно укрепляет сотрудничество с другими международными организациями. Выбор участниками объединения модели взаимодействия с международными организациями зависит от сферы и этапа становления сотрудничества, специфики организаций, которые они считают наиболее эффективными для достижения своих целей. Модели не являются взаимно исключающими, но сосуществуют и трансформируются в процессе взаимодействия. Так, с профильными организациями ООН и ВТО взаимодействие развивается по модели «каталитического воздействия», в то время как с «Группой двадцати» отмечается нереализованная тенденция к взаимодействию по модели «управление в союзе с многосторонними институтами». Создание и становление новых институтов позволяет прогнозировать включение в практику взаимодействия БРИКС с международными организациями по модели «управления в союзе с многосторонними организациями».