2015. т. 10. №4

В данной статье рассматривается взаимодействие БРИКС с другими международными институтами в процессе реализации глобального управления. Исследование основано на качественном и количественном анализе упоминаний международных организаций в документах БРИКС, выявлении и изучении моделей, интенсивности и распределения взаимодействия.

Результаты исследования свидетельствуют о позитивной динамике взаимодействия БРИКС с другими международными институтами. Вместе с тем, несмотря на рост абсолютного количества упоминаний, происходит снижение их интенсивности. Эта тенденция сохраняется даже с учетом расширения повестки дня БРИКС и формирования механизмов сотрудничества БРИКС с международными институтами в новых для института сферах.

Для БРИКС характерны две основные модели взаимодействия: «каталитическое воздействие» и «параллельное управление». Кроме того, БРИКС используют площадки международных институтов для создания механизмов координации позиций по вопросам их повестки дня или соответствующей сферы в целом. Создание БРИКС собственных институтов не привело к заметному снижению количества и интенсивности упоминаний других международных организаций. Таким образом, БРИКС и созданные им Новый банк развития и Пул условных валютных резервов должны рассматриваться не как альтернатива или конкурент существующим международным институтам, а в качестве еще одного инструмента развития многосторонности и координации.

Анализ позволяет сделать вывод, что для дальнейшего повышения эффективности функционирования механизмов глобального управления необходимо активизировать сотрудничество БРИКС с другими институтами, отдавая приоритет не обсуждению их деятельности, а выполнению функции лидера в определении приоритетов и новых направлений деятельности, принятию конкретных решений по оказанию поддержки, передаче мандатов и совершенствованию механизмов координации позиций пяти стран.

В статье рассматривается эволюция систем, вовлеченных в экономическую глобализацию. Возникновение преемственных структур в глобальном управлении является ответом на напряженность, кризис и неопределенность, вызванные отсутствием порядка в международной системе.

В первых разделах статьи автор представляет концепцию «супертриады экономического управления (STEG)», которая была выработана в период с 1973 по 2008 г. и характеризуется переходом от традиционных триадических систем: «экономической триады» (США – ЕС – Япония) и «институциональной триады» (МВФ – Всемирный банк – ВТО) к сетевому взаимодействию, трансуправлению и растущей роли лидеров, саммиты которых дают возможность решить глобальные экономические, финансовые и политические вопросы.

В последующих разделах автор, опираясь на неолиберальную теорию международных отношений и сетевую теорию мировой политики, представленные в работах Кеничи Омае, Энн-Мари Слотер, Джона Киртона, Эндрю Купера и Рамеша Такура, характеризует триадические системы эпохи экономической глобализации и освещает их критику, объясняет концепцию «супертриады экономического управления» и дает описание ее структуры

С учетом климатических и технологических изменений, а также политических преобразований, оказывающих влияние на обстановку в Арктике, международные отношения в этом регионе приобретают особое значение. Арктический совет на сегодняшний день является ключевым механизмом взаимодействия и координации политики между региональными акторами. Созданный в 1996 г. Арктический совет представляет собой межправительственный форум, исполняющий функции института регионального управления по ряду «неполитических» направлений сотрудничества. В его состав входят восемь государств (Дания, Исландия, Канада, Норвегия, Россия, США, Финляндия и Швеция), а также ряд неправительственных организаций. Тенденция к развитию институционализации форума наблюдается с момента его основания. Фактически стремление к институциональному закреплению механизмов сотрудничества, созданных в рамках Стратегии защиты окружающей среды Арктики в 1991 г., стало одним из побудительных мотивов подписания Оттавской декларации, положившей начало деятельности Совета.

В рамках настоящей статьи была проанализирована динамика и эволюция повестки дня Арктического совета, подробно рассмотрены документы, принятые как на уровне министров, так и на уровне рабочих групп и Комитета старших должностных лиц в период с 1996 по 2015 г. Кроме того, был проведен анализ концептуальных документов стран – членов Совета, определяющих их политику в регионе, приоритеты сотрудничества и национальные интересы в Арктике, с целью выявления позиций сторон в отношении институционального пути развития Арктического совета и дальнейшего изменения/сохранения повестки дня форума.

Данный подход позволил сделать ряд выводов о характере институциональных процессов и перспективах развития Арктического совета с учетом актуальных для форума вызовов и проблем. Непосредственный анализ первоисточников и фактического материала позволяет дистанцироваться от излишней политизации при рассмотрении международной ситуации в таком важном с геополитической точки зрения регионе, как Арктика. Несмотря на то что на сегодняшний день Арктический совет не обладает необходимыми качествами и институциональными характеристиками для решения наиболее острых проблем и кризисных ситуаций политического характера, имеющих место в Арктике (территориальные споры и конфликт вокруг приполярных акваторий), позитивная повестка дня, включающая вопросы охраны окружающей среды, совместных спасательных операций, обеспечения безопасности судоходства и т.д., способствует созданию атмосферы сотрудничества и конструктивного взаимодействия в регионе. Складывающаяся модель «института регионального управления», не преследуя цели разрешения политических конфликтов на нынешнем этапе своего развития, формирует основу для эффективного разрешения актуальных для Арктики экологических, социально-экономических и гуманитарных проблем.

Статья посвящена анализу роли фактора «умной силы» в процессах институциональных изменений в международных отношениях, их основных элементов и движущих сил, а также значения взаимодействий по проблемам «силы» в эволюции международной системы и подсистем.

Сегодня наблюдается очередной виток трансформации среды международных отношений благодаря радикальному расширению возможностей для трансграничного взаимодействия отдельных сообществ и общественных групп. Результатом этого может являться формирование новой идентичности, существующей вне государственных границ. Широкая практика трансграничных контактов, помимо прочего, способствует серьезному повышению роли факторов ценностей и идеологии на международной арене. При этом в роли фона для трансформации среды международных отношений выступают процессы глобализации, которые, в свою очередь, обостряют проблемы «трех ключевых разрывов»: экономико-социального, политического и ценностного. В конечном счете происходит экспоненциальный рост неопределенности в мировой политике и серьезное ослабление международных возможностей государств. Одним из наиболее действенных средств структурирования взаимодействий и элиминирования неопределенности является формирование комплексных институциональных структур. Кроме того, они отражают убеждения и ценности, сформировавшиеся в обществах и сообществах в ходе исторического развития. Таким образом, создание соответствующих институтов способно существенно облегчить многие существующие международные проблемы, в том числе связанные с изменением среды. При этом крайне важно обеспечить взаимовыгодное сочетание и взаимоучет интересов всех участвующих акторов. В противном случае эффективность создаваемых систем будет невелика.

Рассматривавшееся ослабление международных позиций государств как ключевых акторов проявляется также и в снижении эффективности ресурса «жесткой силы» в реализации государствами своих национальных интересов. Происходит постоянное увеличение значения ресурса «мягкой силы», которая сама по себе также не является эффективным механизмом прямого действия на политику других государств. Более результативным и корректным средством представляется политика «умной силы», которая сочетает в себе «жесткую силу» для понуждения и возмездия и «мягкую силу» в виде убеждения и притяжения. Способности актора в реализации «умной силы» тесно связаны с контекстуальным интеллектом и существующими «эффектами колеи», коренящимися в культуре и историческом опыте, которые формируют особенности общественного познания и восприятия тех или иных событий и явлений. Вышеуказанные факторы оказывают непосредственное воздействие на формирование международных институциональных структур.

В контексте анализа функций отдельных аспектов «умной силы» автор обращает внимание на концепцию «трех лиц силы». Также в статье отмечается определяющее значение безопасности в международных процессах (институционализации), которая лежит практически в основе всех ключевых решений, принимаемых элитами в ходе процессов дефинизации. При этом повышение безопасности может трактоваться как снижение неопределенности в ее отношении, в том числе за счет институционализации взаимодействий и реализации коллективной «умной силы».

Статья посвящена анализу стратегий участия в Европейской политике соседства (ЕПС), используемых правящими элитами стран Восточного партнерства, а также анализу влияния этих стратегий на результаты реализации политики соседства.

Применение теории игр к анализу взаимодействия институтов ЕС и правящих элит стран-партнеров в период 2007–2014 гг. показывает, что в зависимости от внутренних структурных и институциональных факторов, в которых действуют правящие элиты стран-партнеров, для сохранения своей власти они будут применять разные стратегии. В случае стран с авторитарным режимом, президентской политической системой и высоким уровнем политического монополизма сотрудничество будет ограниченным и менее выгодным для ЕС. В условиях гибридного режима, парламентской системы и низкого уровня политического монополизма сотрудничество будет более активным и одинаково выгодным как для ЕС, так и для страны-партнера. Таким образом, ЕПС при определенных условиях внесет вклад в укрепление авторитарного режима, т.е. достигнет цели, противоположной той, для достижения которой была разработана.

Статья содержит краткую историю развития ЕПС, подробно останавливается на конструировании теоретической рамки, а также предлагает вариант ее применения для сравнительного анализа случаев Молдавии и Азербайджана.